Владимир Луговой
Виктор Горохов
Александр Орлов
ДИВО
Пьеса в двух частях
для Московского государственного театра моды
От авторов
Мода — сложное явление. Она отражает экономические, социальные и психологические, часто скрытые от глаз процессы, происходящие в обществе, воплощает характер жизни людей, их отношение к самим себе и окружающим, их эстетические вкусы и индивидуальные склонности.
Эстетические вкусы людей развиваются, и стремление к красоте становится их естественной потребностью.
Следовать моде в высоком смысле этого понятия — значит уметь подчеркнуть свою индивидуальность, ибо цельный человек с развитой индивидуальностью никогда не попадает в рабство к эталонам, всегда умеет остаться их хозяином, чувствует себя выше стандартов.
Мода — это то, что носит большинство, но она позволяет выделиться каждому. В самом деле, при умении переосмыслить общепризнанное в соответствии со своей индивидуальностью, вкусом, чертами характера — мода способствует развитию в личности творческого начала, формированию эстетических взглядов, вкуса.
Таким образом, демонстрировать и рекламировать моду — означает участвовать в прогрессивном процессе, необходимом обществу, более того, этот процесс направлять!
Из этих, в общем, общепризнанных положений исходили мы, приступая к работе над пьесой для Театра моды.
Остается добавить только, что зрелище избранного нами жанра создается при участии в работе авторов — многих и многих людей, от главного режиссера до осветителя, и точный до последней подробности вариант пьесы, таким образом, — не первая запись и даже не продукт последующего коллективного творчества — до премьеры, а только ЗАПИСЬ ПЕРВОГО СПЕКТАКЛЯ!
Итак, просим пожаловать в Театр моды!
ДЕЙСТВУЮЩИЕ:
В 1-й части:
Рассказчик
Молодой человек
Почтальон
Милиционер
Терпеливый влюбленный
Неудачник (он же Счастливчик)
Гость
Мужчина
Звезда эстрады.
Во 2-й части:
Художник
Наташа
Дама взыскательная
Дама осторожная
Дама вычурная
Ночной сторож.
А также:
стюардессы, механики Аэрофлота, герои сказок, современницы, рабочие, служащие, школьники, студенты, посетители ипподрома, музыканты, дамы в парикмахерской, люди осени, небесные создания, манекенщицы,
и наконец,
НАША ИЗБРАННИЦА.
Часть первая
Театр начинается с вешалки.
Точность прицела этого афоризма тем более абсолютна, если речь идет не о театре вообще, а о театре моды, о зрелище, основная цель которого — воспитание вкуса.
Итак, с вешалки.
Но театр ли?
Скорее, аэровокзал: посадочные талоны вместо билетов, что-то вроде багажных квитанций в гардеробе, на биноклях — разрешающие этикетки «В кабину».
Мало того.
Посреди фойе медленно вращается ажурное радиолокационное устройство.
Вместо обычных театральных звонков — дикторские объявления: «До рейса остается…» вперемежку с рекламными объявлениями Аэрофлота. И музыкой.
Музыка, предваряя сюжетный пролог, звучит и в зале, постепенно наполняющемся зрителями, а точнее — зал одновременно наполняется зрителями и музыкой.
Здесь, в зале, однако, первые сталкиваются с новой неожиданностью: с одной стороны, продолжает тему Аэрофлота горящее над сценой электрическое табло (слайд) «Не курить! Пристегнуть ремни!», стюардессы с карамелью «Взлетная» и минеральной водой, механики в почти космических белых комбинезонах, деловито прослушивающие, оглядывающие и простукивающие что-то в зале и у подиума, и вместе с тем — совершенное Лукоморье в убранстве сцены, фантастическая сказочность ковра, устлавшего подиум, музыка…
Музыка.
В ней — шум дремучего бора, загадочная чернота русалочьих омутов и плеск перекатов Истры-реки, шепот ветлы, купающей в прибрежной воде свои зеленые волосы, языческое полыхание костров на Ивана-купала, необозримость степей, где тонет в буйных травах всадник с конем, где жаворонок неподвижно висит на нитке своей песни.
И перезвон колоколов.
И — неожиданно ворвавшиеся механические ритмы!
И — снова Русь — бубенцы лихой тройки, летящей чрез степную мглу, луна в сумасшедшем проиельке рваных облаков, ямщицкая тоска.
Нарастающее, едва ли не тревожное ожидание.
Зал полон.
«Внимание. Внимание. Внимание»,- сигнализирует табло.
И гаснет.
В наступившей тишине, высвеченные лучом в зале, являются ШЕСТЬ ЦАРЕВЕН в сказочных уборах:
Русь Великая,
Русь Малая,
Русь Белая,
Литва,
Грузия,
Бухара.
Их ведет СКОМОРОХ.
Завораживающе-медлительно, точно в сказке, что нескоро сказывается, в зыбком мареве цветных лучей не идут — плывут они к подиуму, в то время как внимание зрителя приковывается поочередно то к их группе, то к слайдам, сменяющим друг друга на экранах в секунды затемнения.
Вступили на сказочный Ковер-самолет.
Летят!
Застыли, словно вписываясь в Лукоморье слайдов, на долю секунды
в музыкальной паузе
И —
в мгновение ока рванулся из оркестра сегодняшний ритм, высвеченный прожектором, открылся второй подиум — серо-голубоватое крыло самолета с означенными слайдом четырьмя красными буквами: СССР!
Грациозно, подобно идущим по проволоке акробаткам, явились на «крыле» ШЕСТЬ СОВРЕМЕННИЦ в сегодняшних моделях, выполненных по национальным мотивам:
Русская,
Украинка,
Белоруска,
Литовка,
Грузинка,
Таджичка…
Сказка встретилась с реальностью на сцене и на слайдах,
где Покров-на-Нерли и Новый Арбат,
Никорцишида и Останкинская башня,
Кижи и здание СЭВ —
переплелись история и современность,
и на музыкальной фразе ушли в затемнение,
и на левом подиуме явился, исполненный торжественности момента, Молодой человек.
Молодой человек. Добро пожаловать в Театр моды! Друзья, вы можете отстегнуть привязные ремни, мы летим. На высоту большого вкуса позвала нас в полет фантазия художников, тех, кто берет всю красоту мира и дарит ее людям. Мы счастливы, что в зале сегодня все так элегантны, так праздничны: ведь если любой театр, как говорят, начинается с вешалки, то наш театр — в особенности. Наш Театр мрды, пожалуй, первый…
Рассказчик (из зала). Не первый!
Молодой человек. Как не первый?
Рассказчик. Знаете ли вы, Андрюша, чей образ пленял Пушкина и Лермонтова?
Молодой человек. Образ Байрона…
Рассказчик. Так вот, Байрон, в свою очередь, говорил, что в жизни завидует только двоим: Наполеону и Бреммелю. Бреммелю — больше…
Мягко отстраняя диалог, вступила музыка — Чайковский в современной интерпретации.
Явилась Татьяна — та, которая «любила на балконе предупреждать зари восход». В руках у нее — книга, естественно: «Ей с детства нравились романы»!
А навстречу ей вышел деловитый, уткнувшийся в книгу Студент.
Их встреча символична: костюм наших дней стилистически наследует демократические
традиции передового русского общества XIX века!
Молодой человек (пронаблюдав встречу). Виктор Иванович, так кто же этот ваш Бреммель и почему наш Театр моды — не первый?
Рассказчик. Бреммель жил в Англии в начале XIX века и был он законодатель и, если можно так сказать, первый философ моды тех далеких дней. Если хотите знать, сам принц Уэльский не мог его ослушаться.
однажды принц, переходя грязную улицу, подвернул брюки.
«Так и оставьте!» — приказал Бреммель. Так появились на брюках отвороты, которые до сей поры то исчезают, то возникают вновь.
Тем временем, ведомые клавикордной гаммой, на сцене явились Маркиз и Современница. С удивлением оба обнаружили сходство линии и силуэта костюмов…
Рассказчик. А однажды Бреммель…
Молодой человек. Виктор Иванович!
Рассказчик. Хорошо, хорошо, буду краток.
Принц сделался королем и перестал следовать советам бывшего друга.
Обиженный законодатель моды удалился в добровольное изгнание и, не желая никого у себя видеть, тем не менее устраивал приемы.
Молодой человек. Каким образом? Один?
Рассказчик. Да, то и дело переодеваясь, являлся он в парадной зале, раскланивался с воображаемыми гостями: «Добрый вечер, ваша светлость!», «Как поживаете, ваше сиятельство?», «Не правда ли, сегодня чудная погода, ваше высочество?»…
Молодой человек. Вы полагаете, что это и был первый театр моды?
Рассказчик. Не знаю, Андрюша. Возможно.
Молодой человек. Нет, Виктор Иванович! Судите сами, насколько мы с вами счастливее бедняги Бреммеля. Ведь не в пустоту, а обращаясь к живым людям, пришедшим в этот зал, мы можем поклониться и сказать: «Добрый вечер, ваше превосходительство токарь!», «Как поживаете, ваше сиятельство ткачиха?», «Не правда ли, сегодня чудная погода, ваша светлость колхозница?» Добро пожаловать в Театр моды, ваше величество советский человек!
Рассказчик. Вспомним слова чеховского героя: «В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
Молодой человек. А встречают все-таки по одежде!
Рассказчик. Это мудро, Андрюша. Наша цель — полет на высоте Большого вкуса, и он тем выше, чем богаче духовный мир наш, чем неудержимей стремление наше к прекрасному в жизни: здесь и мысли, и душа, и лицо…
Молодой человек. И одежда! Она не может быть одинаково хорошей для всех и каждого, в ней, как в призвании, в работе, в любви — каждый должен найти себя!
Рассказчик. Должен, чтобы всё в нем было прекрасно!
На последних словах диалога Рассказчика и Молодого человека в оркестре возникает тема гражданственности, что-то, что можно обозначить строкой песни:
Я все равно паду на той,
на той единственной Гражданской,
и комиссары в пыльных шлемах
склонятся молча надо мной…
В ритме песни на сцене и подиуме папарно являются Оригиналы и Стилизации.
Явление их — демонстрация гражданственности отечественной моды, верности молодого
современника памяти дедов и отцов, наследование нынешним поколением советских граждан великих традиций Октября, героических пятилеток, Отечественной, восстановления, целины…
Оригиналы: красногвардеец, матрос, конармеец-буденновец, колхозница, фабричная работница-комсомолка, летчик, солдат, студент-целинник — величественны исторической подлинностью своих костюмов.
Стилизации, демонстрируя модели, созданные по мотивам подлинной одежды Оригиналов, создают собирательный образ людей сегодняшнего дня, юношей и девушек, для которых возможной необходимостью стал высокий вкус в одежде и которых при этом не назовешь «иванами, не помнящими родства»!
В этом эпизоде есть и еще одна тема, дополняющая его идеологическую сущность. Здесь нам на помощь придут слайды.
речт идет о том, что и сами революционные традиции — традиционны на нашей земле, стоит вспомнить о великих демократических традициях русского общества, о трех определенных В.И. Лениным этапах освободительного движения в России.
неожиданно, но в то же время отнюдь не отстраненными являются перед нами образы прошлого, отдаленного более чем пятьюдесятью годами от наших дней.
Молодой человек (декламирует):
В буре электрического света умирает юная Джульетта. Праздничные ярусы и ложи голосок Офелии тревожит. В золотых и темно-синих блестках Золушка танцует на подмостках. Наши сестры в полутемном зале, мы о вас еще не написали. В блиндажах подземных, а не в сказке Наши жены примеряли каски. Не в садах Перро, а на Урале вы золою землю удобряли. На носилках длинных под навесом умирали русские принцессы. Возле, в государственной печали, тихо пулеметчики стояли. Сняли вы бушлаты и шинели, старенькие туфельки надели.
Мы еще оденем вас шелками, плечи вам согреем соболями. Мы построим вам дворцы большие, милые красавицы России. Мы о вас напишем сочиненья, полные любви и удивленья.