Глава 7
Вечер того же дня. Дело пахнет Хиросимой
Славно прошел концерт пианиста-импровизатора Рэйна Р. в эстонском постпредстве. После концерта молодая журналистка с подачи сопровождавшего ее стихотворца получила свое первое интервью для питерской газеты, где служил дружественный автору музыковед С., отправитель сувенира. Наличествовало в уютном постпредовском баре море разливанное ликера «Вана Таллин», не говоря уж о «Столичной» водке и бутербродах с икрой двух цветов, столь милых сердцу некогда проживавшего в городе Милане французского литератора Бейля, творившего под псевдонимом Стендаль. Но не гнал лошадей в плане выпивки наш антигерой и не стал засиживаться с приятелем-пианистом за дружеской беседой; домой, в холостяцкий апартамент без балкона тянуло его, чтобы там если не совсем, то хотя бы частично на трезвую голову осознать истинную ценность милого питерского сувенирчика. И Рэйну Р. нетрудно было это сообразить, и он вскоре после интервью признался, что устал, и, откланявшись, отправился спать в гостиницу.
Однако же совсем не по сценарию нашего антигероя развивались дальнейшие события.
Обменявшись по дороге в такси (машину свою антигерой оставил в постпредстве на приколе), да-с, обменявшись в такси впечатлениями о концерте Рэйна Р., душевно сблизившись на почве общих музыкальных пристрастий, парочка возвратилась в апартамент. Там было хорошо. Включили телевизор. Поставили на видеомагнитофон кассету – фильм «Волосы» Милоша Формана. Выпили по глоточку шампанского. Юленька отказалась от ванны с хвойным экстрактом, сказала, что перед сном предпочитает теплый душ.
Тут в дверь постучали.
– Странно, – сказал своей гостье хозяин апартамента, – я сегодня в гости никого вроде бы не приглашал.
– А что, звонок у вас не работает? – спросила Юля.
– Работает, – ответил хозяин апартамента. И пошел открывать дверь.
Не стал я спрашивать, кто там. Я это знал. Знал откуда-то – может, подсказала мне ответ на мой незаданный вопрос моя звезда, и неинтересно мне было, кто лично там, за дверью, ибо он не мог быть лично – для того чтобы быть лично, надо быть личностью, согласись, читатель, а там, за дверью, был представитель силы, личность как таковую отрицающей, и не важны были для меня его ФИО, знал я, кто там, за дверью, а точнее даже не кто, а что, ибо душу отрицают силы, представителю коих я открыл дверь, будучи готовым к противоборству с ней, этой силой, с детства готовым, ибо дорогой противоборства силе этой с детства, с рождения вела меня моя звезда. Никогда не была она красной, пятиконечной или же шестиконечной голубой – она всегда была небесною звездой, таковой и ныне осталась, читатель, ныне и присно и вовеки веков. Аминь.
– Здравствуйте, я ваш новый участковый Говоров Юрий Петрович,– сказал представитель безличной и могучей силы, изобразив на лице своем улыбку.
– Милости прошу, Юрий Петрович, – сказал я. – Мы тут как раз ужинаем с представителем прессы, я ей даю интервью.
– Спасибо, уже поужинал, – сказал участковый Говоров. – Вы такой-то?
– Такой-то.
– Придется вам со мной пройти. Ненадолго. Вас очень просит прибыть заместитель начальника нашего районного управления товарищ Шухер. Дело, прямо скажу, пустяковое, ну максимум на полчасика. У меня и машина внизу. Мы вас на ней в управление доставим, а потом и обратно домой привезем. Ровно минут через сорок.
«Не привезут они тебя домой через сорок минут», – сказала мне моя звезда, да и без ее печальной подсказки я это уже знал.
– Три минуты на сборы имею? – спросил я.
– Конечно! Спешить-то нам некуда. Только, если позволите, я вместе с вами в квартиру войду.
– Я же сразу вас пригласил.
– Спасибо.
Пара пачек сигарет, зажигалка… денег рублей пятнадцать рублями и трешками. Зубная щетка. Мыльница. Книга Льва Гумилева «Древняя Русь и великая степь», ее не отберут. Не страшен им Лев Гумилев, они ведь не знают, кто это такой.
– Юленька, – сказал я так и не оцененному сувенирчику,– мамы моей телефон запиши. Если я не вернусь через час, позвони ей, и пусть она не беспокоится, если завтра я не смогу приехать на дачу. Скажи, что я в Питер в командировку отбыл.
– Хорошо, – сказала начинающая журналистка и записала телефон моей мамы.
– Если я задержусь, ложись спать. А если я к утру не появлюсь, запри дверь на верхний замок, а ключ отдай соседу моему Петру Петровичу, в квартиру номер… – и я назвал номер квартиры.
– Хорошо,– сказала Юленька.
– Ну и Валерке,– я имел в виду петроградского отправителя сувенира, музыкального критика С.– все, как было, расскажи. Это меня, наверное, за песенку метут. Про палестинских изуродованных детишек.
– Дум спиро сперум,– сказала Юленька.
Ай да молодец! Правильно, Юленька! Пока живу – надеюсь! Хорошо, что в питерском университете дают хотя бы основы латыни.
– Насчет спермы это вы здорово сказали,– вежливо вмешался участковый.– Однако нам пора, товарищ Шухер ждет.
– Иду, – сказал я. – Я у Шухера посижу, хоть никакой он мне не товарищ, а ты, Юленька, посиди пока тут на шухере.
И мы с ней поцеловались. То был наш первый поцелуй. Но не последний, не падай духом, читатель, надейся, пока живешь! Кип смайлинг!
Поехал я. Привезли меня, сам понимаешь, читатель, не в райотдел, а в отделение, в «аквариум». Не было там, разумеется, никакого Шухера, а дрыхла в неудобных позициях подобранная на мостовых и тротуарах микрорайона рвань, дрань и срань. За час ожидания кой с кем я познакомился. Но то не были до такой степени интересные знакомства, чтобы о них тебе, читатель, повествовать. Я и не стану. Короче.
Вошли наконец двое в белых когда-то халатах, повязали покорному твоему слуге руки за спиною парашютной стропой, вывели из дверей отделения милиции и в белом «рафике» с красным крестом препроводили в приемный покой психиатрической клиники.
Здесь заканчивается предыстория, и автор переходит ко второй, основной части своего повествования, собственно к истории, состоящей из дневниковых записей и комментариев к ним.
Читатель! Ежели ты не соскучился до сих пор, почитай этот дневник, уж тут-то точно ты не
соскучишься. Честное благородное слово! Ведь это как-никак документальный детектив. Бля быть, читатель! Век воли не видать!